Аспекты спора разбирает профессор кафедры предпринимательского права, руководитель программы магистратуры по направлению «Корпоративное право» юрфака МГУ имени М.В. Ломоносова, д.ю.н. Ирина Шиткина. Вопросы злоупотребления правом, столкновение интересов миноритарных и мажоритарных акционеров не являются новыми для корпоративного права. Хотя, казалось бы, удивить здесь особо уже нечем, иногда встречаются довольно интересные кейсы, как с точки зрения изобретательности мажоритариев и менеджмента, так и с позиции правоприменения. Речь пойдет о пока незавершенном арбитражном споре между управляющими компаниями пенсионных фондов «САФМАР» и «Доверие» и ПАО НПК «Объединенная вагонная компания» (ОВК).

Истцом по данному делу[1] выступает теперь уже бывший генеральный директор ОВК, ответчиком само общество, а миноритарные акционеры являются в деле третьими лицами. Исходя из фактических обстоятельств, это спор между группой миноритариев и мажоритарием, контролирующим само общество.

ФАБУЛА ДЕЛА

Решением ВОСА ОВК (далее «общество») был одобрен ряд взаимосвязанных договоров поручительства между ОВК и ПАО «Государственная транспортная лизинговая компания» (ГТЛК), которыми обеспечивались обязательства дочерних компаний общества перед ГТЛК.

Ранее на двух заседаниях совета директоров (СД) общества были единогласно одобрены договоры поручительства, объем обязательств по которым составлял от 25% до 50% стоимости активов общества, а также был инициирован созыв ВОСА для одобрения планируемых к заключению в будущем договоров поручительства, объем обязательств по которым превышал 50% от стоимости активов общества.

Общий размер обязательств, которые были обеспечены одобренными акционерами и СД поручительствами, составлял более 115 млрд. рублей или 126% от общей стоимости всех активов общества и более 75% от совокупных активов всей группы компаний, в которую входит общество.

Генеральный директор – член СД и миноритарный акционер ОВК на заседаниях СД голосовал за одобрение договоров поручительства как крупных сделок, а по вопросу созыва ВОСА для одобрения договоров поручительства воздержался при голосовании.

На состоявшемся ВОСА было принято решение об одобрении взаимосвязанных договоров поручительства перед ГТЛК как крупных сделок, за которое проголосовали 100% присутствовавших на собрании акционеров или 70,83% от общего числа голосов лиц, имевших право на участие в общем собрании.

УК НПФ и шведский фонд Handelsbanken не принимали участия в голосовании, соответственно, они приобрели право требовать выкупа принадлежащих им акций ОВК и заявили обществу через депозитарий требования о выкупе. Однако последующие события приобрели неожиданный оборот.

СД общества не утвердил отчет о поступивших требованиях о выкупе, а генеральный директор общества предъявил в арбитражный суд иск к обществу о признании решений ВОСА об одобрении сделок недействительными на том основании, что такие договоры не являются крупной сделкой.

Арбитражный суд г. Москвы отказал в иске в полном объеме, однако Девятый ААС согласился с доводами истца, отменил решение суда первой инстанции и признал недействительными решения ВОСА.

Апелляционный суд отметил, что из представленных сторонами документов не усматривается, что заключение договоров поручительства может привести к прекращению деятельности ОВК, изменить существенно масштаб либо вид его деятельности. Апелляционный суд посчитал, что суд первой инстанции сделал вывод о крупности сделок без учета качественного критерия, а также не согласился с выводом суда первой инстанции о том, что одобренные сделки являлись взаимосвязанными в понимании п. 14 Постановления Пленума ВС РФ от 26 июня 2018 г. № 27.

Сейчас миноритарии продолжают отстаивать свое право на предъявление акций к выкупу, на постановление апелляции подана кассационная жалоба.

КРИТЕРИИ КРУПНОСТИ СДЕЛКИ

В силу ст. 78 Закона об АО крупной признается сделка, выходящая за пределы обычной хозяйственной деятельности и превышающая установленное пороговое значение балансовой стоимости активов общества.

Как правильно было отмечено судами обеих инстанций, в основе квалификации крупных сделок лежат два критерия – количественный и качественный.

Количественный критерий и взаимосвязанность

Количественный (стоимостной) критерий сформулирован законодателем недвусмысленно: для признания сделки крупной цена или балансовая стоимость имущества, являющегося ее предметом, должна составлять 25 и более процентов от балансовой стоимости активов общества, определенной по данным его бухгалтерской (финансовой) отчетности на последнюю отчетную дату.

В рассматриваемом деле договоры поручительства обеспечивали обязательства, то есть могли повлечь за собой ответственность поручителя на сумму более чем 115 млрд. рублей или 126% от общей стоимости всех активов общества и более 75% от совокупных активов всей группы ОВК.

Однако несмотря на это истец отрицал крупный характер сделок, отмечая, что будущие договоры поручительства не взаимосвязаны с ранее заключенными договорами поручительства в пользу ГТЛК, а одобрение было выдано на заключение будущих договоров поручительства по обязательствам другой дочерней компании ОВК.

Согласно п. 14 Постановления Пленума ВС РФ от 26.06.2018 г. № 27 о взаимосвязанности сделок общества, помимо прочего, могут свидетельствовать такие признаки, как преследование единой хозяйственной цели при заключении сделок.

Сославшись на данное разъяснение ВС РФ, апелляционный суд, тем не менее, согласился с доводами истца об отсутствии взаимосвязи между одобренными сделками, указав, что:

• поручительства выданы за исполнение разными юридическими лицами обязательств, возникающих из разных договоров;
• вопрос об одобрении данных сделок составлял два разных пункта повестки дня.

Вышеприведенные выводы суда апелляционной инстанции не представляются мне убедительными.

Как следует из оспариваемых решений ВОСА, на общем собрании акционеров:

• было принято решение о последующем одобрении ранее заключенных договоров поручительства, которыми обеспечивалось обязательства ООО ТД ОВК по поставке вагонов производства Тихвинского вагоностроительного завода, входящего в холдинг ОВК, перед ГТЛК;
• было выражено согласие на совершение будущих сделок – договоров поручительства, заключенных в обеспечение обязательства ООО ТД ОВК или ООО ТЗК ОВК по поставке вагонов Тихвинского вагоностроительного завода либо АО «ТихвинХимМаш» или АО «ТихвинСпецМаш», входящих в холдинг ОВК.

При этом сам истец в исковом заявлении указывал, что одобренные ВОСА поручительства являются частью взаимосвязанных сделок, объединенных общей хозяйственной целью.

Представляется совершенно очевидным, что заключение контролирующим лицом в течение непродолжительного периода времени договоров поручительства, которыми обеспечиваются обязательства дочерних торговых компаний по поставке одному и тому же потребителю (ГТЛК) однородной продукции (ж/д вагонов), произведенной дочерними производственными предприятиями, свидетельствует о взаимосвязанности таких договоров.

Такой подход разделяется и в судебной практике, например, в Постановлении Арбитражного суда Московского округа от 6 апреля 2018 г. по делу N А41-22292/17.

Вывод апелляционного суда о том, что об отсутствии взаимосвязанности может свидетельствовать рассмотрение общим собранием акционеров вопросов о последующем одобрении уже заключенных договоров поручительства и о даче согласия на заключение будущих договоров поручительства двумя разными вопросами повестки дня кажется и вовсе парадоксальным.

Напротив, было бы странным, если бы в рамках одного вопроса акционеры принимали решение об уже заключенных и предстоящих сделках, поскольку они могли принять разные решения по этим вопросам, однако это никаким образом не свидетельствует об отсутствии взаимосвязи между этими сделками.

Нельзя согласиться и с выводом апелляционного суда о том, что поскольку по состоянию на дату совершения ряда договоров поручительства и их одобрения на BOCA уже были исполнены обеспеченные ими обязательства, то их следует исключить из оценки для целей крупности.

Цена нескольких взаимосвязанных сделок суммируется, и риски влияния на деятельность общества не могут рассматриваться сепаратно, а носят накопительный характер.

В случае последующего одобрения сделки ее квалификация как крупной осуществляется на дату ее совершения, а в случае получения согласия на совершение будущей сделки, ее крупность оценивается на момент принятия решения о необходимости совершения сделки. Последующее уменьшение размера обеспечиваемых обязательств не могло повлиять на оценку сделки в качестве крупной.

Все это приводит нас к тому, что наличие в рассматриваемом кейсе количественного критерия для квалификации взаимосвязанных договоров поручительства как крупной сделки, с моей точки зрения, не подлежит сомнению.

Качественный критерий

Второй (качественный) критерий для квалификации крупной сделки – выход сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности общества.

Сделка, не выходящая за пределы обычной хозяйственной деятельности, — это любая сделка, заключаемая при осуществлении деятельности обществом либо иными организациями, осуществляющими аналогичные виды деятельности, если она не приводит к прекращению деятельности общества или изменению ее вида либо существенному изменению ее масштабов, независимо от того, совершались ли такие сделки данным обществом ранее (п. 4 ст. 78 Закона об АО).

Закон не устанавливает какого-либо количественного признака для определения существенности изменения масштаба деятельности общества, тем самым оставляя этот критерий оценочным и включая его в предмет судебного толкования. Иначе говоря, прежде всего сами участники соответствующего отношения (акционеры, единоличный исполнительный орган, коллегиальные органы) должны оценить, изменит ли, например, принятие на себя какого-либо обязательства масштаб деятельности общества, и уже в зависимости от этого решить, подлежит ли сделка согласованию с компетентным органом общества.

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ в Определении от 29.12.2014 № 307-ЭС14-3942 подчеркнула важность существования механизма контроля участников обществ за совершением сделок на значительные суммы, затрагивающих саму суть хозяйственной деятельности общества. Примечательно, что в рассматриваемом деле именно субъекты корпоративных отношений (акционеры, генеральный директор, СД, само общество) пришли к выводу о наличии в сделках всех критериев для признания сделки крупной, поскольку:

• СД одобрял как крупные сделки договоры поручительства, пока сумма обязательств по ним составляла от 25% до 50% балансовой стоимости активов, и созвал ВОСА для одобрения совершенных ранее и дачи согласия на будущие договоры поручительства, утвердил заключение о крупной сделке;
• генеральный директор, как член СД, голосовал за одобрение договоров поручительства как крупных сделок и от имени общества заключил договор об оценке акций для целей выкупа их у акционеров при предъявлении ими соответствующих требований;
• в составе раскрываемой информации общество указывало на совершение договоров поручительства как крупных сделок;
• акционеры, присутствовавшие на собрании, единогласно одобрили все ранее совершенные договоры поручительства и выразили согласие на совершение будущих сделок.

Ответ на вопрос о том, могут ли привести к прекращению деятельности общества договоры поручительства, размер потенциальной ответственности по которым составляет 126% от общей стоимости всех активов общества, даже не требует комментариев, поскольку является очевидным.

При таком размере обязательств количественный критерий крупности сделки неминуемо переходит в качественный – сделка может привести к прекращению деятельности общества, а, следовательно, выходит за пределы обычной хозяйственной деятельности.

Общество само на своем официальном сайте заявило о его возможном банкротстве в случае выплаты 8,2 млрд. рублей (т.е. всего 10% от стоимости чистых активов общества) миноритариям, предъявившим требование о выкупе. На мой взгляд, это однозначно свидетельствует о крупности договоров поручительства, поскольку предъявление к обществу требований даже на такую незначительную для него сумму, составляющую малый процент от обеспеченных обязательств, уже может подорвать его финансовое состояние.

То обстоятельство, что другие вагоностроительные компании тоже выдают поручительства за свои дочерние предприятия, что, по мнению апелляционной коллегии, является свидетельством ординарности таких операций, также не подтверждает тезис об обычности такой хозяйственной деятельности.

Таким образом, я полагаю, что с учетом масштабов деятельности общества и данных его бухгалтерской (финансовой) отчетности, взаимосвязанные договоры поручительства выходят за пределы его обычной хозяйственной деятельности.

ЭСТОППЕЛЬ

Анализируя данный кейс, нельзя не обратить внимание также на противоречивое поведение истца и согласованную позицию в деле истца и ответчика.

Истец, будучи генеральным директором и членом СД общества, своими действиями подтверждал крупность совершаемых сделок – в том числе прямо голосовал на заседаниях СД за одобрение договоров поручительства как крупных сделок.

Последующее изменение позиции генерального директора и предъявление им иска в суд сразу после направления акционерами требований о выкупе выглядит не чем иным, как злоупотреблением правом. Даже в самом иске генеральный директор не скрывал своих намерений и прямо указал на то, что целью иска является воспрепятствование выкупу акций.

Можно ли признать добросовестным и соответствующим ст. 10 ГК РФ такое поведение генерального директора? Вряд ли, согласитесь?

Более того, помимо запрета на злоупотребление правом, в российском праве и правоприменительной практике мы можем наблюдать восприятие из английского права – концепции т.н. «эстоппеля», согласно которой лицо, утрачивает право на возражение при недобросовестном или противоречивом поведении. Принцип эстоппеля применяется арбитражными судами, в том числе по спорам со схожими фактическими обстоятельствами[2].

В российском законодательстве принцип эстоппель нашел свое закрепление, прежде всего, в нормах ст. 166 ГК РФ, а также некоторых других положениях ГК РФ.

Так, в силу абз. 4 п.2 ст. 166 ГК РФ сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли.

По мнению д.ю.н., проф. В.В. Витрянского действие данной нормы не зависит от того, по какому основанию предлагается считать сделку недействительной. Главное значение этого правила заключается в том, что «действия лица, ссылающегося на недействительность сделки, признаются судом недобросовестными, в том числе по той причине, что его поведение после заключения сделки позволяло другим лицам полагаться на действительность сделки»[3].

В анализируемом кейсе поведение истца и самого общества после ВОСА и даже после подачи иска[4] как раз таки позволяет акционерам полагаться на то, что договоры поручительства являются крупными сделками.

Особенность анализируемого мной дела заключается также и в том, что истец и ответчик по делу фактически совпадают, поскольку иск заявлен генеральным директором общества, а само общество, управляемое таким директором в силу п. 1 ст. 53 ГК РФ, является ответчиком.

Это привело к тому, что ответчик (общество) поддержал позицию истца (генерального директора общества), а позиции обеих сторон в судебном процессе представляли юристы одной юридической компании.

В ситуации, когда процессуальное поведение ответчика выражается в согласованности с позицией истца, и направлено на ее активное поддержание, такое поведение признается судами злоупотреблением правом.[5]

В завершение хотелось бы отметить, что рассмотрение описанного спора к моменту написания данной статьи еще не завершено. Не берясь предсказывать и тем более влиять на последующие судебные акты по данному спору, замечу, что как бы ни завершилось рассмотрение данного дела, его итог, очевидно, будет весьма значимым для последующего правоприменения, складывающегося в сфере защиты прав миноритариев и реализации принципа добросовестности в корпоративных отношениях.